Филипп Юрьев, участник Sundance, призёр Венецианского фестиваля, обладатель премии «Ника», рассказал о своём опыте работы в короткометражном кино и взаимодействии с фестивальными площадками, сложностями, с которыми неизбежно столкнутся начинающие режиссёры; порассуждал о роли короткого метра в жизни уже состоявшегося режиссёра, финансировании авторских и коммерческих проектов, а также о самокритике и её роли в жизни творческой личности.
— Расскажите, какова роль короткого метра в Вашей жизни?
— В разные периоды моего творчества короткий метр играл большую роль: как дипломный фильм был очень важен для моей карьеры, так и последующие проекты. Например, двухминутный фильм про прыжок парашютиста, который мне помог интегрироваться в сферу коммерческого видео и начать карьеру с Vimeo Staff Picks (прим.: см. наш материал "Как стать частью Vimeo Staff Pick"), такой награды, которая вручается чисто за релизы на Vimeo. Также нельзя не отметить короткометражный хоррор «Сказка о глухом и волшебной музыке», где Хаски играет главную роль. Это проект в рамках альманаха «Кошмары музыкантов», для которого сняли также фильмы Илья Найшуллер, Макс Шишкин и Андрей Гавриш. Эту короткометражку я сделал уже после полного метра, и это уже совсем другой опыт. И она также очень важна в настоящий момент.
— Расскажите о судьбе вашего дипломного фильма и его влиянии на дальнейшую творческую судьбу?
— Дипломный фильм я снимал давно, когда выпускался из ВГИКа. Я пытался рассказать большую историю в 30 минут с большой географией съёмок. Начало проекта было на крайнем севере, где отец решает навестить сына, которого он никогда не видел и, получив приглашение на свадьбу, едет через всю страну на поезде знакомиться с сыном. Мы столкнулись с огромным количеством проблем, в том числе технических. Сейчас проект не получится найти в полном качестве, часть плёнки просто не удалось проявить и пришлось использовать низкокачественные сканы. И, представьте, когда я заканчивал фильм, было ощущения, что судьба у него не сложится… Но каково было моё удивление, когда его сначала взяли на «Кинотавр», а через некоторое время фильм был включен в короткую программу «Сандэнса». Я бы сам его никогда не решился отправить туда, честно скажу. Но там я получил невероятный опыт, может ни разу и не пригодившийся, опыт взгляда на совершенно другой мир. В отличие от всех европейских фестивалей ты видишь совершенно других людей, между которыми нет барьеров. Там может подойти продюсер и взять твой контакт, чтобы позже ты мог рассказать ему о планах новых проектов. И ты потом понимаешь, что это реально достаточно значимые люди. Ну, конечно, это может и не «топовые» продюсеры, но многие из них работают в независимом сегменте, у них есть интересная фильмография. Я очень сильно впечатлился, и, в итоге, этот короткометражный фильм привёл к тому, что я получил деньги на полный метр. Ведь мой фильм так или иначе кто-то знал, он получал несколько каких-то призов, о которых слышали. Могу привести в качестве примера опыт общения с крупным продюсером. Когда я первый раз показал сценарий «Китобоя» Сельянову, а это авторитет для меня, он попросил посмотреть этот диплом. Это было важно для него, только после просмотра он сказал: «Мы будем делать это». И мы действительно были готовы идти дальше, подписали какие-то бумаги. Правда, в итоге, по срокам и по некоторым моментам, меня отпустили с этим проектом. Но это пример того, что короткий метр - это то, что потом посмотрит продюсер. Ему будет важен именно ваш короткий метр, а не какие-то другие работы, которые вы делали, и это будет решающим фактором, когда вы придете к дебюту.
— То есть стоит всеми силами стремиться попасть на фестивали, чтобы перейти к дальнейшему шагу?
Фестивали — это галочка около вашего имени. Они очень важны, если вы собираетесь работать исключительно в авторском сегменте. Хотя и для режиссёров жанрового кино они играют большую статусную роль. Если вы ещё почти ничего не сделали, но ваша короткометражка хотя бы попала на, допустим, Роттердамский фестиваль, то уже можно сказать, что режиссёр хоть как-то проявился в мире кино. И продюсеры реагируют на это. Я сейчас веду разные переговоры, и поверьте мне, что есть стереотип в мире жанрового кино. Люди говорят: «О, надо же, он получил Венецианский приз, нам это совершенно неважно». Это всё равно важно для продюсера самых разных сегментов, телевизионных, и стриминговых платформ…
И такого рода признание, конечно, влияет. Но это не всё, что важно. Важно всё-таки показать, что вы уверенный режиссёр, у вас есть почерк, профессионализм, и у вас есть интересный сценарий. Это решающие факторы. Ещё раз, короткий метр - это главный щит, который ты можешь продемонстрировать. Вы что-то сняли, что-то уже попробовали, и у вас уже есть какой-то свой взгляд, свой стиль. И именно это решающий фактор, потому что мало кто начнёт вообще с вами работать, если вы пришли и просто предложили оригинальную идею, но не можете ничего показать.
— Расскажите о вашем опыте работы с коротким метром после полнометражного дебюта? Зачем он уже состоявшимся режиссёрам?
— Я получил предложение от продакшена Zebra Hero снимать хоррор. И им было важно позвать кинорежиссёров с определённым опытом в кино. Темы были абсолютно свободные, каждый увидел свои истории по-своему. Я смог реализовать свою давнишнюю мечту, снять чёрно-белый готический хоррор в духе немецкого экспрессионизма, как «Мурнау» или «Кабинет доктора Калгари»… Кстати, важным условием было, чтобы одну из ролей сыграл известный музыкант или артист. У других ребят были Иван Дорн, Моргенштерн, у меня главную роль сыграл Хаски. Он играл блаженного юродивого, полубезумного персонажа. И в данном случае условие не стало неким компромиссом, поскольку Хаски идеально подходил на свою роль. Так вот, понятное дело, что этот короткий метр не сравнится с «Китобоем» по фестивальным наградам, но он помогает в переговорах с американскими партнёрами. После этого фильма у меня появился агент CAA, а это существенный шаг для режиссёра. И в переговорах с людьми из Amazon и Netflix короткий метр сыграл даже большую роль. Да, он не имеет высших наград и успеха у критиков, но он выигрывает тем, что на него есть прямая ссылка. И представители различных студий - Paramount Pictures, Apple тот же - смотрят короткий метр, это быстрее. Повторюсь, короткий метр вызывал больше реакции от потенциальных и достаточно опытных продюсеров. Ещё пример - A24, который занимается именно шоу-сегментом. Они клюнули на короткий метр, потому что это жанр, потому что это хоррор, и потому что это оригинальная стилистика, которая им интересна. Получается короткий метр работает лучше, чем полный, который тоже смотрят, но смотрят те, кто уже заинтересовались и готовы потратить своё время на ознакомление с режиссёром.
— Что ещё может делать режиссёр на пути к своей первой картине, помимо того, чтобы снимать короткие метры?
— На самом деле, важнее короткого метра, конечно, сам проект, который вы принесёте. В авторском кино в основном режиссеры сами приходят со своими идеями. Если ваш проект не зацепил, у вас нет шансов. Особенно, если у вас ещё не наработана хорошая репутация. Нужно быть готовым к тому, что на ваши рассылки не будут отвечать, у меня такое случалось неоднократно. Уже потом ситуация может поменяться. Сейчас я могу получить приглашения от продюсера в проект, или могут попросить прислать идею следующего фильма. И тут уже нет сомнения, что к моим словам прислушаются.
— Давайте теперь перейдем к вопросу о финансировании короткого метра. Вы можете рассказать, как вы находили деньги на свои проекты? Знаете ли какие-то ресурсы по поиску финансирования именно для короткого метра?
— Это вопрос очень непростой. По поводу финансирования, прямых путей нет, их просто не существует. То есть в полных метрах можно прийти в «Фонд кино» или в «Минкульт» и, теоретически, получить поддержку своей идеи. В коротком метре просто нет никакой институции, которая бы это поддерживала, поэтому каждый раз поиск денег осуществляется, фактически, где придётся: кто-то может вложить свои деньги, кто-то - найти какие-то другие источники, а прямых путей нет. Я существую уже немножко в другом сегменте, когда я делаю короткий метр «Против пыток» или для «Кошмаров музыкантов», например. Здесь уже меня приглашают не только как режиссера кино, но и как режиссера, который много делал короткого контента, включая рекламы и короткие метры для брендов. Соответственно, у меня немножечко другой канал поиска финансирования. Но это тоже важно, потому что в таких проектах, как «Кошмары музыкантов», где, казалось бы, такой авангардный арт-хаус, вкладываются деньги и не совсем маленькие (по меркам короткого метра). Ведь так или иначе, этот контент имеет отношение к бренду МТС. МТС с самого начала вложились в такой необычный, экспериментальный контент, что, вообще, случается редко. То есть ты снимаешь, что хочешь, абсолютно в своём стиле, и это как бы идёт с поддержкой и логотипом бренда, и в конце фильма написано «produced by MTC». Уверен, что для них это не такой уж коммерческий проект был, но это был определенно эксперимент в области необычного контента.
— То есть можно просто прийти в Яндекс, МТС или условный Apple, предложить им проект, и они дадут деньги? И все это не мечты молодых режиссеров, а так действительно бывает?
— Ну, конечно, если смотреть в плане реализма, то просто прийти в Apple или в другую крупную компанию и предложить им абсолютно артхаусную какую-то идею, то добиться финансирования будет почти нереально. Но вот у целой организации, которая называется креативное агентство Zebra Hero это получилось. Они смогли, потому что уже не раз делали интересный контент, который изначально казался просто коммерческой работой, а в итоге оказывался интересным творческим проектом. Поэтому у них и получилось взять у крупного клиента деньги на необычный экспериментальный контент. А дальше уже вопрос о том, кого они позвали снимать. И я, так или иначе, попал в их поле зрения благодаря «Китобою», и в результате личного какого-то взаимодействия меня пригласили в проект.
Соответственно, бывают и такие проекты, которые кем-то поддерживаются. Например, последний мой проект поддержан просто грантами комитета «Против пыток». И все затраты на него - это средства, которые привлечены комитетом «Против пыток» и «Зеброй» как продакшеном.
— То есть репутация тут тоже играет немаловажную роль?
— Да, безусловно. Ведь для людей, которые вкладывают деньги в этот проект, важно, кто будет его реализовывать. Это должен быть человек, которому можно довериться.
— Если возвращаться к вопросу о фестивалях, на каком этапе создания кино вы начинаете задумываться о том, куда вы его отправите? То есть многие начинают ещё до сценария, а кто-то снял и потом только думает: а куда бы мне это «пихнуть»?
— Это очень интересный вопрос, потому что, наверное, очень опытный продюсер способен почувствовать, куда «идёт дело» и на каком фестивале у фильма больше шансов. Но надо признать, что это схема у нас не особо работает. То есть ты иногда слышишь, как кто-то говорит: «О, этот фильм мы делаем для какого-то крупного кинофестиваля». А потом, конечно, ты этих фильмов нигде не видишь: ни только на крупных, но даже на маленьких. Потому что невозможно, на самом деле, предугадать, каким образом вы попадете на Каннский фестиваль, Berlinale, Роттердам. Это такие серьёзные отборы, и каждый раз это настолько субъективно, что невозможно предугадать, какие фильмы прорвутся и попадут в центр внимания. Каждый раз это совпадение, удача и какой-то, может быть, отклик, актуальность фильма. Поэтому предугадать невозможно, но можно попытаться интуитивно понять, какому месту больше всего соответствует ваш фильм по духу, и послать работу туда. А дальше уже, как получится: часто бывает, что один важный фестиваль тебя может не взять, а другой не менее важный взять… В полных метрах еще более трудная история, потому что не всегда понятен прямой канал подачи. Есть официальный канал подачи, есть российские отборщики, связанные с крупными фестивалями, и иногда они должны первыми посмотреть фильм, чтобы что-то сказать о работе. И продюсеры пытаются устроить встречи, просмотры с этими отборщиками. Это играет как будто бы важную роль, но на самом деле и это тоже не правило. Поэтому в полных метрах процесс подачи сложнее, чем в коротких. В коротких все очень просто и понятно, так как есть официальный набор. Но, к сожалению, можно сказать, что есть только где-то 10-12 фестивалей, которые действительно на уровне короткометражного кино дают вам серьёзный плюс. Остальные могут быть тоже классными и интересными, но победа на них не будет вашей «визитной карточкой». Например, у меня был короткий метр, который был на фестивале в Клермон-Ферране. Но, к сожалению, этот фестиваль известен только узкому кругу людей, а большинство о нем не знает, и бессмысленно «козырять» им, так как все просто спросят: «Что, где это?»
— Стоит ли отправлять работы вообще на все фестивали подряд?
— Это вопрос философский. Честно сказать, надо понимать, что фестивали абсолютно ничего не дадут фильму. Все фестивали – это локальные киносмотры, какие-то «маленькие тусовочки», несущественные для фильма события. Но показать свой фильм иностранному зрителю — это всегда круто. Поэтому надо смотреть, если вы заточены на жёсткий успех этого фильма, здесь очень важен премьерный показ. Например, если вы отправили фильм на какой-то небольшой фестиваль в Бостоне, его взяли и показали, а потом через 2 недели вам приходит письмо из Берлина, где говорят: «Мы готовы ваш фильм показать». А вы говорите: «Да, но есть одна проблема: фильм уже сейчас был заявлен в конкурсе такого-то маленького ивента…». И они говорят: «К сожалению, для нас это проблема, мы не можем взять не премьерный фильм». И они исключают вас, есть такие случаи.
— Значит, основное – выбрать, где делать первый показ?
— Ну, конечно. Просто для фестивалей, у которых есть это «премьерное правило», это важно. А вот у других нет такого правила, и они могут вас взять в любой момент. Но в общем, короткие метры никому не нужны. Однако после хорошего фестиваля у вас может сложится неплохо судьба. Допустим, короткометражный фильм анонсирован в конкурсе какого-нибудь фестиваля, например, в Венеции, и вам уже сразу после этого начинают писать из Лондонского кинофестиваля, из какого-нибудь Токио: «Вот, мы слышали про ваш фильм, дайте, пожалуйста, посмотреть. Мы можем сделать второй показ». И это тоже очень важно, ведь фильм таким образом куда-то выходит, его могут даже выкупить у вас. Обычно все успешные фестивальные фильмы в правах выкупаются, и уже идёт какая-никакая дистрибуция. То есть это, конечно, очень важно.
— Вы упомянули фестиваль в Клермон-Ферране. Как вы думаете, стоило бы вам подавать туда свой фильм?
— Я туда подавал свой фильм. Это была как раз-таки моя дипломная работа, про которую я уже рассказывал – «Песня механической рыбы». И она попала в конкурс фестиваля в Клермон-Ферране. Она там не получила призов, но была в конкурсной программе.
— И участие в фестивале вам ничего не дало?
— Существенно - нет. Для фильма, для его какой-то дальнейшей фестивальной судьбы, может быть, это было полезно: способствовало нескольким показам ещё в других ивентах. Но так, в жизни, я никому, наверное, из продюсеров никогда не говорил, что был в Клермон-Ферране: все-таки это - локальное событие очень. Но, конечно, когда упоминал фестиваль «Сандэнс», реакция была другая.
— А может ли фестиваль, грубо говоря, навредить фильму, если, например, он попал на какой-нибудь не самый престижный?
— Конечно, нет. Никакая победа точно не навредит, если это не «Золотая малина». В любом случае, будут какие-то веточки стоять, ну и хорошо.
Тот случай, когда он вредит, это пример, про который я рассказывал: когда фильм не возьмут дальше на «Берлинале», потому что его уже показал ранее маленький кинофестиваль. Но, опять же, тут речь идёт про фильмы редкие, которые стали известными заметными кейсами. Это не всегда надо, следует здраво оценивать свои силы. Если вы понимаете, что ваша работа - это бомба и что просто мир этого пока не замечает, то надо, действительно, продумывать стратегию, как этот фильм продвинуть. Можно обратиться к хорошим фестивальным дистрибьюторам, к молодым режиссерам и продюсерам… Правильная стратегия здесь – это очень важно.
— А лично вы не пользовались услугами агентов?
— Нет, я пользовался. На самом деле, только сейчас, когда мы стали работать над «Сказкой о глухом», для этой истории было уже не так важно фестивальное продвижение, потому что она вышла на ютубе, где собрала почти 3 000 000 просмотров. Соответственно, после этого в 80% фестивалей картине уже невозможно будет попасть, потому что такая прямая веб-премьера ограничивает выбор мест. Но мы всё равно обратились к фестивальным агентам (прим.: речь идет НЕ о компании CinePromo), чтобы просто иметь возможность показать фильм не только российской веб-аудитории, но и профессиональной западной. Мы наняли фестивального агента, но пока успехи не самые радужные: нет такого, что фильм прямо здорово «пошел» по фестивалям. Но, тем не менее, уже какие-то программы и хоррор-фестивали его берут, что тоже для меня лично важно.
Вот в предыдущие разы с фильмами мне как-то везло, все они сразу попали на несколько кинофестивалей. Конечно, приходилось работать самому и с некоторыми российскими отборщиками, которые помогали сами, по доброй воле. Но это не были мои какие-то «дружки», хорошие приятели. Просто так совпало, что, например, директор «Кинотавра», часто дает свои фильмы посмотреть коллегам. И у меня несколько раз складывался достаточно успешный опыт фестивалей после того, как отборщики «Кинотавра» отдавали фильм своим знакомым отборщикам «Сандэнса» или отборщикам достаточно крупного фестиваля в Абу-Даби.
— А как найти такие знакомства?
— Так вы понимаете, у меня и не было знакомств, я никого не знал! Вы даёте свой короткий метр в конкурс «Кинотавра», и там этот фильм кто-то замечает и вставляет в свою программу. Фильм на «Кинотавре» показывается, и потом этот программщик, не зная вас, вообще лично вас никогда не видя, отдаёт 14 конкурсных фильмов своему знакомому и говорит: «Посмотри, ты же ищешь что-то на хороший международный конкурс, вот, тут классные российские фильмы». И он смотрит и выбирает стоящее. То есть иногда это и так работает. Я лично не знаю отборщиков «Кинотавра», которые принимали решение и с «Китобоем», и с короткими метрами.
На самом деле, «Кинотавр» - это единственное такое место, которое вам надо рассматривать всерьёз: стараться не забывать в сроки отправить туда работу, соблюсти все формальные правила, правильно составить все заявки, чтобы вас взяли в конкурс. Это важно, потому что «Кинотавр» - это то, что вам реально в этом мире здесь и сейчас может действительно помочь. Там всегда сидит профессиональная аудитория и очень внимательно смотрит все короткометражки. Работы большинства работающих, интересных сейчас режиссеров в свое время все были на «Кинотавре». Кого ни возьми: и сокуровские ученики, и Кира Коваленко, и Хлебников, и старшее поколение в лице Попогребского, Николая Хомерики, Юрия Быкова, Алексея Германа-младшего… - у всех них короткометражные фильмы были на «Кинотавре». Кто-то получил призы, кто-то был просто в программе, но, так или иначе, «Кинотавр» находит и «примагничивает» интересных российских молодых режиссёров, и сейчас это самый сильный конкурс, который есть в стране. Здесь показывают абсолютно разные работы, вообще непохожие друг на друга: серьезные, авторские, жанровые, какие-то интересные эксперименты… И всё это, действительно, очень важный шаг. И часто не надо даже думать про «туманные альбионы» исландского кинофестиваля, а следует обратить взор на то, что важно в вашей стране, для вашей индустрии.
— А вы можете привести ещё какой-то подобный фестиваль, который может сравниться для российского режиссёра по важности с «Кинотавром»?
— Ни один, вот просто ни один. Для вас важнее всего - быть на «Кинотавре».
— Ни Канны, ни Венеция?
— Ну, если вы сейчас наметились на Канны и Венецию, то это все равно, что кинуть камушек и просто ждать, что он на расстоянии 10 км попадет в какую-то крошечную лунку. Это очень маленький шанс, а вот на «Кинотавре» шанс не такой уж и маленький. Фестиваль достаточно серьезный и очень конкурентный, и это для вас может оказаться важнее.
— Немного отвлечемся от разговора о фестивалях. Интересно затронуть тему самокритики у режиссера. Можно ли вас назвать самокритичным, и, в целом, насколько это полезно?
— Это спорный момент. Очень часто бытует такой стереотип, что режиссер должен всегда чувствовать несовершенство своей работы, пересматривая фильмы, сидеть и говорить: «Всё я не так сделал, надо было по-другому». В общем, это, на мой взгляд, немножко стереотип. Мне кажется, надо быть всегда критичным по отношению к своему замыслу, немного скептичным, не слишком амбициозным. Надо быть человеком, верящим в свои силы, в свою команду. Ты попробовал сделать то, что хотел, и не надо себя потом ни ненавидеть, ни возвеличивать. Если всё пошло не по плану, а так очень часто бывает (ну, не идёт, не получается снять это круто), то в этом надо себе признаться. Надо сказать: «Да, не получается, что-то идет не так.
Возможно, нам следует сесть и подумать, сделать брейк и отложить смену. Потом её назначить, когда я пойму, как всё снимать». Такое тоже бывает. Самокритичность ли это? Я думаю, что это отчасти просто какое-то адекватное отношение к работе.
Гораздо хуже, когда ты в начале съемок всех убеждаешь, в том, что всё понимаешь, все знаешь, видишь, «куда плывет корабль», а внутренне понимаешь, что у тебя не получается. И, в итоге, ты сидишь, клеишь этот фильм, и тебе это не нравится, и никому это не нравится… И понимаешь, что, может быть, стоило всерьез озадачиться тогда, когда была возможность влиять на материал?
Фото: Георгий Кардава
— В начале нашего разговора вы упомянули фразу о том, что можно кому-то что-то стесняться показывать, что у многих, особенно у начинающих режиссеров, есть это чувство. Они не отправляют работы, потому что стесняются, боятся, что они не понравятся. Как вы считаете, стоит ли прислушиваться к этим мыслям?
— Ну, получать отказы – это неприятно. Это неприятно - чувствовать, что фильм не оценили, что его не заметили. Например, у меня есть такой короткометражный фильм, у которого совершенно не сложилась судьба. Это была моя вторая учебная работа - «Видоизмененный ландшафт». И на «Кинотавр» ее не взяли, несмотря на то, что предыдущий мой короткий метр был там в конкурсе. Его не взяли и на другие крупные кинофестивали, и я как будто был сломлен, потому что почувствовал: коннект с аудиторий или с кем-то там профессиональным не сложится. Так и произошло. По сути, этот короткий метр был очень незаметным. Он был показан на нескольких европейских площадках, но показы не были такими существенными ивентами… Да, это неприятно, но а какой же иначе прогресс? То есть надо попробовать отправить работу в любом случае, потому что никакой крутости нет в том, что ты сидишь просто на диване и говоришь: «Я фильм снял, кстати, ну, я его не буду показывать. Да, его особо нигде не было…». Иначе просто нет смысла снимать.
— И как вы проходили этот своеобразный кризис? Как возникло желание работать дальше?
— Это просто неприятно чувствовать, что у тебя не получилось. Ты сделал фильм, который не нашёл какого-то живого отклика, не был замечен, но что делать... В любом случае, лучше принять реальность такой, какая она есть. И если ваш фильм не заметили, но всё равно у него были хорошие отзывы, это все равно приятно. А если вы, например, «схватили прям хейт» какой-то, тоже можно сделать определенные выводы, задуматься, почему люди так на вас ополчились. Возможно, в этих размышлениях вы найдёте ответы для следующей работы. В общем, надо быть попроще в этом плане и стараться амбициозность, зависимость от каких-то регалий просто стирать из души, и пользоваться этим как ресурсом.
— Как вы относитесь к другим отечественным фестивалям, кроме «Кинотавра»? Есть ли у нас в стране сравнимые?
— На самом деле, есть еще такие фестивали. Могу назвать фестиваль «Короче», который достаточно классно организован. Я просто слышал, что это классный ивент, но я ничего уже не помню про него. Для локальной аудитории этот фестиваль что-то может и значит, но он, к сожалению, совсем не такой важный, как «Кинотавр». Тем не менее, всё равно надо пробовать показывать фильмы российской аудитории. Если вы снимаете короткий метр, то для вас это может быть полезно. Например, кинофестиваль во Владивостоке для вас может стать шансом показать фильм в полном кинозале. Это, на самом деле, важно, потому что у вас не будет особо потом таких показов. Вот, я сделал полный метр «Китобой», и там мне просто улыбнулась удача, что он попал в ковидное время, когда кинотеатры наполовину открылись и когда Sony Pictures решили этот фильм купить и показать его в 400 экранов. Для молодого дебютного режиссера это очень редко. Иногда бывает, что классные фильмы выходят тиражом в 10, иногда 20 экранов. И часто ставят 3 сеанса на 9 утра.
Но у меня такой ситуации благо не было. И фильм вышел сразу в большом количестве крупных сетей-кинотеатров. И я был искренне поражён как автор. Но чаще бывает по-другому... Я это все говорю к тому, что вы не увидите этих больших залов, что это не всегда возможно, а вот этот фестиваль, он вам даст классную, интересную, заинтересованную аудиторию, которая пришла смотреть ваше кино, и им интересно посмотреть это.
— Под конец я хотел спросить про разницу между откликами фестивалей и предложений разных проектов до выхода «Китобоя» и после?
— Ну, безусловно, настоящее какое-то такое движение вокруг себя и вокруг фильма “Китобой” я почувствовал только после приза на Венецианском фестивале, дальше уже всё это было укреплением репутации. Потом он получил призы на «Кинотавре», взял призы «Белый слон», «Ника», получил призы кинофестиваля в Китае, несколько французских наград, но всё это уже было таким «приятным бонусом». Но у фильма судьба была решена после «Венеции». Когда его взял серьезный прокатчик Sony Pictures - вот это было для меня гораздо более существенной победой.
Интервью Александр Скоробогатов
Редактор Ксения Скоробогатова
Расшифровка Софья Полонская
.png)
